В долине её жизни — розы и шипы. Валуйчанка Зоя Аверьянова отметит 8 мартаНовость

Надо же так сложиться судьбе! В небольшой город, откуда родом, попасть россиянке сложно из‑за «замка» на границе с Украиной. Хутора Пады, где прошли детство и юность, давно уже нет на карте Валуйского горокруга. Довелось как‑то поехать моей давней знакомой и коллеге в те живописные края за шиповником, — сердце сжалось от боли. Кругом пустырь и развалины да остатки барского сада. Однако не вытравить из памяти цепь воспоминаний малолетней девочки.

Зоя Антоновна Аверьянова, рассказывая о первых детских впечатлениях, с трудом сдерживает волнение:

— Из Лисичанска в 1942-м мы добирались в хутор Пады пешком. Мама, папа, старшая сестра Надя и я, которую усадили на тачку вместе с нехитрым скарбом. А куда было податься главному кормильцу в семье — отцу — после тяжелейшей аварии на шахте, кроме как на малую родину?

За эту святую землю, орошённую потом и кровью старшего поколения Сушковых, пришлось изрядно пострадать деду Никите. Жестокая несправедливость, которую позже назвали перегибом в борьбе с кулачеством, была в том, что его с 11 детьми и тощей лошадкой причислили к кулакам и сослали пусть не на Соловки, а в казахстанские степи. Старшие дети разбрелись по белому свету в поисках работы и жилья.

Один из сыновей, Антон Никитович Сушков, отправился в Лисичанск, где требовались работники на шахту. Возможно, обосновался бы здесь на долгие годы, но судьба распорядилась по‑своему. Не зря же говорят: «Судьба -злодейка».

— За обедом неожиданно постучалась цыганка, — достаёт реалии из далёкого прошлого моя собеседница. — Отец, который с отчуждением относился к таким визитёрам, указал жене: дай, мол, ей кусок сахара и пусть идёт своей дорогой.
Тут гостья оживилась и, наклонившись к отцу, сказала, как отрезала:

— Мне ничего от вас не надо — ни сахару, ни денег. Но сегодня, мил человек, ты повстречаешься со смертью.

Пророчество, изменившее дальнейший расклад жизни, исполнилось ночью. Обвал в шахте унёс жизни 10 шахтёров, лишь трое остались в живых, в том числе отец Зои Антоновны. Но это далеко от истины сказано: «в живых». Врачи сомневались, что молодой мужчина проживёт после таких увечий до 40 лет.

Инвалидность не позволила отцу вернуться к работе на шахте, а значит, пришлось освобождать казённое жильё.
Не один день добирались из Лисичанска на хутор к сестре. Конечно же, манили родные края, суля надежду на безбедную жизнь. Ведь Сушковы всегда слыли среди местного населения трудолюбивыми и мастеровыми. Если бы не проклятая война!

В хуторе оставались только женщины, инвалиды и дети. И все работали, приближая Победу. Антон Никитович бригадирствовал в колхозе имени РККА (позже — им. Советской Армии): тяжёлая инвалидность не позволила ему влиться в ряды военного призыва. А участие в трудовом фронте было по плечу.

«Дети лихолетья» — так метко окрестили малышей, дошкольников и подростков сурового времени. В чём они провинились, если беззаботного детства их лишила война? Чувствую, как нелегко даже спустя десятилетия моей собеседнице сложить в пазлы те горькие годы, когда мучил голод, испытывал на прочность холод. Чего стоило пережить неурожайный 1946-й, когда люди пухли от недоедания, умирали! Спасение искали в лесу, где покрасневшими от мороза ручонками искали то жёлуди, то оставшиеся в листве полусгнившие дички, то «кашку» на орешнике, чтобы унять спазмы голода. А когда зашумела молодыми колосьями пшеница, матери посылали в поле своих отощавших чад подальше от глаз объездчика, чтобы попили живительного пшеничного молочка.

Учёба давалась подросшей Зое легко, несмотря на то, что ежедневно преодолевала она 4 километра до Ореховской начальной школы в один конец и столько же — в другой. Забравшись на печку, чтобы согреться, с особой аккуратностью выполняла домашние задания при свете керосиновой лампы. Потом настал черёд Яблоновской школы, а значит, до неё и обратно из хутора Пады 16 километров. Но жажда знаний была так велика, что эти километры не сказывались на отметках.

Учителя прочили любознательной, одарённой девочке педагогическое поприще, но отец распорядился будущим дочери исходя из обстоятельств: «А кто работать будет?».

И она понимала: чтобы учиться на стороне, нужны деньги, одежда, жильё в городе, пусть даже съёмная квартира. А за работу в колхозе по‑прежнему платили «палочками» — так называли в ту пору трудодни. Расчёт зерном был только к концу года и непременно в зависимости от урожая.

Работа в колхозе хрупкой хуторянке с огромными карими глазами была привычной. На току и в поле — везде могла управляться в шестнадцать лет. А ещё унаследовала от искусной хозяйки — мамы Евдокии Павловны умение шить, вязать, вышивать, готовить так, что пальчики оближешь.

Хоть и далеко Пады (оказывается, название хутора произошло от слова «падь», то есть впадина; этот населённый пункт действительно располагался в живописной низине, окружённой смешанными лесами) от больших дорог, но однажды привели сюда дела и заботы бравого парня из села Орехово, фронтовика, только что вернувшегося с воинской службы после окончания войны. Воинский стаж вместе с фронтовым — восемь лет. Приглянулась Афанасию Семёновичу Аверьянову юная красавица, и увёз он её в город, где работал водителем в Валуйском райисполкоме. На этом и оборвалась её нить между детством и взрослой жизнью.

Целеустремлённость и мудрость не по годам проявились в характере молодой жены уже в том, что она решила получить профессию. А для этого поступила на учёбу в вечернюю среднюю школу.

Не за горами была и перспективная работа бухгалтера. Несмотря на то, что в семье Аверьяновых появились долгожданные дочери, к учёбе относилась со всей серьёзностью. И в школе, и в Московском финансово-экономическом техникуме. Вскоре Зоя Антоновна сменила работу инструктора райисполкома на бухгалтерскую. Сначала в коллективе производственно-дорожного участка, потом в редакции районной газеты. И ни разу не пожалела, что ступила на эту стезю. Это на первый взгляд скучна и монотонна симфония цифр, но под рукой и в голове талантливого «дирижёра» они, эти цифры, имеют чёткое звучание.

К тому же способны рассказать всё, из чего складывается успех коллектива и как можно грамотно и разумно управлять финансами. В этом уверена Аверьянова, которой довелось работать не с одним руководителем и постоянно делиться опытом с коллегами-бухгалтерами из других районов.

Но успех состояться в профессии не всегда означает всеобъемлющее человеческое счастье. Как скажет Зоя Антоновна, сердце её покрыто печалью с того самого дня, как начали выносить из некогда благополучного в семейном плане дома по улице 1 Мая гробы. Сначала ушли в мир иной родители, потом младшая дочь Оля…

Потеряв родного человека в расцвете сил, мать на долгое время «поселилась» на кладбище у её могилы. Казалось, слезами орошала роскошные кусты роз и все молила Бога помочь улечься в душе горькой печали, которую ни позабыть, ни выплакать.

— За что мне такой крест, — не раз скажет отрешённая от всего на свете женщина, не понимая и не веря ещё в то, что из их уютного дома, утопающего в зелени вишен и цветов, уйдет опора и поддержка — муж. И она примерит на себе суровую вдовью долю.

Только слегка лицо этой красивой, успешной в профессии женщины, нежной и заботливой матери озаряется улыбкой, умиротворением, когда из Белгорода приезжает внук Серёжа. Все свои печали Зоя Антоновна пытается топить в любви к ближнему, умении бескорыстно дарить добро.

Если затевала пироги, непременно потчевала ими соседей, коллег, выкраивала время, чтобы ухаживать за прикованными к постели больными, причём совсем чужими людьми. Казалось, она приобретала особый вкус к жизни, когда бескорыстно помогала тем, кто в этом нуждается. «Безотказная», — говорили о ней знакомые. Подруги подшучивали над её безмерной заботой о других, когда для себя оставалось совсем мало времени и сил.

Как жаль, что годы украли у неё здоровье и былую красоту, но взамен подарили ещё больше доброты, мудрости и серебряных прядей. Ласкает сегодня её лицо, расправляя морщинки, нежная улыбка при каждой встрече либо телефонном звонке от заботливой дочери Валентины.

Какое счастье, подумалось мне, что у Зои Антоновны помимо внука три маленькие правнучки Соня, Саша, Василиса, которые радуют своими детскими успехами. А ещё наполняет жизнь волной гордости трепетное отношение к подвигам деда- фронтовика молодого поколения.

Каждый год 9 Мая в Бессмертном полку по главной площади Белгорода идёт внук Сергей с портретом Афанасия Семёновича Аверьянова — ветерана Великой Отечественной войны. В 17 лет в 1943-м он был призван на фронт. Радист, разведчик миномётного полка удостоен медалей «За отвагу» (две медали), «За боевые заслуги», «За взятие Будапешта».

Далеко не всем семейным парам судьба подарила радость отметить бриллиантовую свадьбу. Вдова ветерана не об этом печалится. Хотелось, чтобы и супруг её понянчил правнучек.

Дети войны, к каким причислена эта почтенная женщина, достойны, конечно, более счастливой доли за их недетские страдания. Но она скромна в своих претензиях к жизненным реалиям. Живёт в однокомнатной квартире в центре Валуек. Живёт надеждами на встречи с родными и близкими людьми, коллегами. Всем, кто её окружает, уютно от благодушия этой уникальной женщины. А уникальна она от избытка доброты и душевной щедрости. В связи с этим вспоминается евангельское откровение по поводу дерева, которое познаётся по плодам своим. Человек обнаруживает свою сущность благодаря поступкам и характеру. Это и о вас, уважаемая Зоя Антоновна. Будьте здоровы и окружены любовью!

Тамара Кирпилёва