Поклонимся далёким тем годам. Валуйчанка вспомнила своих земляков через газету

День освобождения

День освобождения Анна встретила в Валуйской тюрьме, которая располагалась в старом элеваторе. Там она оказалась вместе с девчатами: Катей Соколовой из Дубровок, Надей Кремневой из Казинки и Нюрой Шевченко из Казначеевки. Они не надеялись, что останутся живы: каждый день увозили на машинах в лес арестованных на расстрел. Но 19 января всё вокруг гудело, слышались взрывы, в высоких зарешеченных окошках видны были всполохи. Утром к ним вошёл молодой рыжий немец с автоматом и закричал: «Шнель! Шнель!».

Девчата потянулись к выходу. Вокруг всё горело, шёл снег, было очень холодно. А одеты были все по‑осеннему. Немец дал вверх очередь из автомата, и они бросились врассыпную. Нюра с Надей и Катей укрылись в полуразрушенной избушке неподалеку от тюрьмы. Там они просидели до сумерек, дрожа от холода. А ночью стали пробираться в сторону сел. К утру добрались до крайней хаты в Колосково и постучали. Вышла старушка и впустила их. Весь день они отсыпались и отогревались за занавеской. Потом старушка дала им старые рваные фуфайки и растоптанные сапоги. Ночью они двинулись дальше. Через три дня Нюра добралась до Дмитровки.

«Сели вечерять. В окно кто‑то постучал. Мать выглянула, вскрикнула и бегом из хаты. Скоро она вернулась и ввела полуживую Нюрку. Она была обмороженная, вся в снегу и с потрескавшимися губами. Еле её отходили тогда. С тех времён у нее стали сильно болеть ноги», — вспоминали её сёстры.

Случай в дороге

После ухода немцев стала Анна опять работать учётчицей в правлении. Приходилось с девчатами-комсомолками ездить на волах в Уразово (тогда село относилось к Уразовскому району). Возила отчёты, выращенные овощи и свеклу. 
Был один интересный случай.

Везли они на заготпункт в Уразово собранные огурчики: зелёненькие, один к одному. Подъезжали к мосту. И тут один из запряжённых волов потянул бричку вправо, а другой — влево. Бричка перевернулась, и девчата вместе с огурцами высыпались в песок. А дело было после дождя. Встали, глянули друг на друга, на свои огурчики и заплакали: все в песке. Благо речка была рядом. Сняли с себя платки, съехали на обочину и носили платками огурцы к речке, отмывали. Конечно, приехали намного позже, но огурцы сдали без проблем. 

А в другой раз ехали они из Уразово, припозднились. Где‑то в районе Тулянки (там леса густые) из лесу вышел заросший мужчина и вспрыгнул на телегу (волы двигались медленно). Девчат было трое, переглянулись и молча едут дальше. Кончился лес, и на повороте к Казинке он соскочил и двинулся в сторону Посохова. Девчата поехали дальше. А когда подъезжали к Казинке, испуг прошёл, и они расплакались: в то время в лесах было полно дезертиров, полицаев, скрывавшихся от НКВД. Так и не узнали они, кто это был. 

Работа была тяжёлая, с темна до темна, все на волах и вручную. Но вечером собирались в центре села, пели песни, плясали под гармошку (играл однорукий фронтовик). Не унывали.

Весть о Дне Победы Анна встретила в Казначеевке, куда явилась с отчётами. Всё вокруг обнимались и плакали. Как добежала до Дмитровки — не помнит. Только, запыхавшись, кричала землякам охрипшим голосом: «Победа, бабоньки! Победа!». И плакала вместе со всеми.

Мирная жизнь

Начали возвращаться ушедшие на фронт мужчины. Мало вернулось, все израненные, но стало полегче. В 1947 году вернулся одноклассник Анны Вася Бирюков. Приглянулась ему чернявая, бойкая дивчина, и 9 мая они в конторе расписались. Жили вначале тут же, во второй комнатке конторы. Поставили им железную кровать, сбил Василий из досок стол и две скамьи. Вот и вся обстановка. Мать выделила им две подушки и две тканые ряднины на кровать. 

Когда в семье стали ждать пополнение, решили им колхозом домик поставить. Всем скопом сделали сруб, укрыли соломой. Появился у них свой дом. Тут родились и подрастали их дети. 

Дом стоял недалеко от пруда. Собирались почти всем селом на берегу, мужчины ловили рыбу, женщины варили уху. Песни, пляски под гармонь. Дома никто не закрывал, палочку воткнут, если нет дома, и все. Рано утром уходили на работу. А до этого женщины печь топили, есть варили и пекли хлеб. Живности в домах было много: корова, бычки, свиньи, куры, утки, гуси, овцы. Всех надо накормить: коров, бычков и овец выгнать в стадо, а птицу — на пруд. Дети тоже помогали. Учились до 4-го класса в Дмитровке, а потом — семилетка в Казначеевке. Придут из школы: воды надо наносить, травы серпом нажать, огород полить, птицу с пруда пригнать и из стада скотину встретить. Только потом шли играть. Родители поздно приходили. Но жили дружно, учились хорошо и дома помогали.

В 1966 году Привольное и Дмитровку объявили неперспективными. И потянулись жители из сёл в другие места. В Казначеевке были школа, медпункт, сельсовет, свинокомплекс, ферма, овчарня, молокосборник, и Бирюковы переехали туда. 

Любовь Бирюкова